Основа для будущего 16

Нет коментов :-( Разбавим? Может немного задлинно, но опять навеяло...

На станции "Минутка" закутанный в ватное одеяло чернильного тумана, стоял подвижной состав еженедельного экспресса. Несмотря на то, что выглядел он весьма внушительно, внутри него билось детское, еще неокрепшее сердце маленького, но уже мрачного Паровозика из Ромашкова.
Раньше Паровозик ездил. И в свой первый рейс он даже подцепил столько разноцветных вагонов, что еле-еле смог вернуться из рейса на "базу", к тому же последним. Да и Пассажиров желающих воспользоваться его услугами оказалось мало. Тогда Паровозик отцепил несколько вагонов, а остальные приварил друг к другу и от обиды покрасил их все в чёрный цвет. А на головном вагоне он, даже в праздничные дни, писал грустном и чёрном. Теперь он стал приходить к "финишу" вместе со всеми. Но Пассажиры в него садились всё равно неохотно. И тогда… Тогда детский, но пытливый, ум Паровозика смекнул: "Чтобы быть всегда первым в пункте отправления, надо просто никуда не уезжать". И он никуда не поехал. А поскольку он никуда не поехал, то и билеты он стал раздавать совершенно бесплатно. Чтобы Пассажиры думали, что он куда-то едет, Паровозик, подружился с Ёжиком Корнеем и даже дал ему фамилию Борисов. Почему с ёжиком? Потому, что как всем известно, ёжики большие специалисты по туманам и вызыванию лошадок. С лошадкой у Корнея не заладилось так как главная, питерская лошадка пристрастилась к строительству и ускакала строить дом с дебеловатыми порнопоросятами и на зов Ёжика не отвечала. Но по правде Ёжику она и не было нужна, да и не звал он её вовсе, а полностью занялся туманом. Ночью он бегал по улицам спящего города, копался в помойках, собирал потерянные людьми фразы и нанизывал их на свои чернильные иголки. А утром Корней собирал туман, смешивал его с найденными фразами и укутывал Паровозик этим одеялом. Фразы в тумане складывались в предложения, а предложения в текст. Текст получался складный, но "мутный", как и сам Ёжик. Но это очень нравилось машинисту Паровозика Гартовану, поскольку Пассажиры, силясь понять что этим хотел сказать Ёжик, не обращали внимание на недвижимость Паровозика. Гартован был опытным машинистом, но имел две слабости – рассказывать истории по нескольку раз подряд и очень любил солярку. Он даже несколько раз смазывал ею Часы. Гартован мог месяцами рассказывать Пассажирам истории о том, как солярка выплыла, поплыла, плыла, спускалась с холмов ручьями, а её всё ника не могли поймать, пока она, куда надо, сама не приплыла. Он вообще любил истории про разные энергоносители, и только когда ему предложили переделать Паровозик в атомопародизель, Гартован испугался. Он пролепетал что-то невнятное, припугнул Пассажиров жуткими и кривыми цифрами про отходы, скзал "Страшно!" и… убежал. Паровозик тоже любил повторяться, и очень любил летать. Летать он не умел, но любил. А так как неоспоримо доказано, что самый лучший самолёт, это паровоз, то наш Паровозик очень часто повторял: "Ах.. если бы у нас был аэропорт! Я бы прилетал первым!" "Чем больше было бы тумана, тем быстрее бы я летал!" – убеждал он пассажиров. Пассажиры верили и кричали: "Будет летать на тебе Паровозик! Будем! Как журавли! Курлы-курлы".
А однажды в один из вагонов поставили Веретено. Оно было не ахти какое, зато двустороннее. К нему подсаживались далёкие от "веретения" люди и что-то плели. Веретено очень гордилось собой и даже не пыталось сгладить корявость произведённых на нём топорных изделий. Паровозик тоже считал их шедеврами и подвешивал их в чернильном тумане. Нешедевральные шедевры иногда спелтались между собой, и это ещё больше сбивало Пассажиров с понтолыку.
А в другом вагоне был целый спортивный зал! И там жил Ворон. Ворон давно уже никуда не летал и поэтому вещал только о том, что видел в своём вагоне. Что происходило в других странах, его не интересовало. Правда к нему в вагон иногда на мотоциклах приезжали иноземные гости и что-то рассказывали. В вагоне Ворона рос Орешек. Как куст, Орешек "плодов" не приносил, но когда его листья наполнялись чернилами, он тоже сбрасывал их в туман. Листья, как и ёжиковы фразы складывались в умные слова, слова складывались в безумные предложения, а предложения… Предложения складывались в тусклый и невзрачный текстик.
Вокруг вагонов, под предводительством, озабоченного бескультурьем всех и вся, Чая Жанкина суетились проводники – шальные и не очень, залётные и не совсем. В основном они создавали видимость движения, чтобы Пассажиры думали, что они куда-то едут, и не пытались покинуть Паровозик. Для этого проводники сильно раскачивали вагоны и мерно бормотали: "Тук-тух.. тук-тух.." Ещё, иногда они бегали перед окнами вагонов, моргали в лица фонариками, и подбирали выброшенные Пассажирами умные слова, бросая их затем в туман – для пущей важности.
Однажды, они так сильно раскачали вагоны, что состав "расклеился", сварка лопнула и вагончики разделились… Но это было не страшно, ведь Паровозик всё равно никуда не ездил. По ночам проводники зловеще шептали в приоткрытые окна: "Снаружи плохо… там разврат и коррупция, строители и дворники, маньяки и наркоманы, политики и злые стеклотарщики.. У-у-у-у!"
А ещё! Ещё у Паровозика был Враг! Его звали Посторонний. Он частенько подходил к Паровозику и старался посадить проводников в вагоны, учил их грамоте, пытался разогнать туман. Посторонний был достаточно циничен и когда он подходил к Паровозику, Проводники и некоторые Пассажиры махали на него руками и шипели: "Кыш, Посторонний, кыш!". И он иногда уходил. Но он всегда возвращался, потому, что ду