Новый роман Виктора Пелевина "Шлем ужаса" разочаровал читателей
Виктор Пелевин — шизоидная личность, он и сам это не без иронии признает. Он не дает интервью, не желает фотографироваться. Поэтому все статьи о нем сопровождаются одним и тем же снимком десятилетней давности. Общается с себе подобными Пелевин только через Интернет. Потому не удивительно, что его “Шлем ужаса” о том же.
При чем тут креатив?
Сюжет “Шлема” таков: несколько шизоидных компьютерных фанов кем-то заперты, каждый — в своей отдельной камере (дурдома что ли?), и общаются между собой исключительно по компьютерной сети. Правда, позже выясняется, что стоит только любому из них пожелать, и дверь в камере оказывается незапертой. Но… выйти решится только один, вернее, одна — Ариадна. Остальные семеро пассивно ждут своего спасителя — Тесея.
Опус этот не что иное, как вариант древнегреческого мифа о критском Лабиринте и его свирепом хозяине Минотавре. Пелевин так книгу и назвал — “Креатифф о Тесее и Минотавре”. Жанра такого — креатив — пока еще не существует. По-русски это означает творческое переосмысление. Почему на конце сдвоенное “ф”? А просто так.
Вот придет Тесей
Речь в самом античном мифе идет о том, как у жены критского царя Миноса Пасифаи родилось страшное чудовище — Минотавр, человек с бычьей головой. И чтобы спрятать его от людей, Дедал построил Лабиринт: странный подземный дом, коридоры которого уводили все дальше и дальше от света. Страшное чудовище поедало каждый год приносимых ему в жертву семь афинских юношей и девушек, пока один из семерых — Тесей — не восстал и не убил зверя. Полюбившая героя Ариадна подарила Тесею путеводную нить, чтобы он смог потом выбраться наружу.
Вообще-то Пелевин мог бы и сам изложить в преамбуле эту легенду, дабы читатель в его тексте-лабиринте ориентировался хоть немного свободней. Но Пелевин этим пренебрег. Он человек современный, будет он вам древности комментировать. Наоборот, он написал как бы настоящий интернет-чат. Его персонажи с мудреными никами, которые тоже расшифровать не так просто, чатятся в нем до помутнения разума. А современная Ариадна шлет им сообщения, пытаясь хоть как-то образумить.
Скитания
в наркотическом мраке
По сути, все пелевинские жертвы в книге (т.е. действующие лица) слоняются по лабиринтам своей собственной души. А так как в душах этих царит наркотический мрак, мы читаем его сочинение с очень неприятным чувством. Почти таким же, какое преследует героя романа “Тошнота”, написанного еще в прошлом веке французским абсурдистом Жаном Полем Сартром.
“Шлем” в известном смысле, можно сказать, списан или, будем точнее, написан по схеме пьесы Сартра “За запертой дверью”. Там ситуация похожая: трое помещены в закрытую камеру, где наказанием за их грехи служит постоянное повторение ими же содеянных грехов. В принципе в “Шлеме” творится то же самое. А еще вспоминается культовая в прошлом веке пьеса другого известного абсурдиста — Беккета “В ожидании Годо”. Там тоже ждут, когда придет Годо и всех спасет…
Пелевин в последнее время все больше разочаровывает читателя. Он слишком часто занимается на постмодернистский манер вот такой “креативной практикой”. Переосмысливает все, что когда-либо читал, и скручивает потуже в узел, чтобы трудней было развязать, отделить мух от котлет и понять, что и в основе чего лежит. Его “Шлем ужаса” наполнен лукавым умствованием, рассчитанным на простачков, ничего прежде не читавших и считающих, что все это чистой воды дело пелевинского ума.