Вертинский – голосом Смольяниновой 4

Певица покорила сердца рижских слушателей

Как ирония превращается в светлую печаль

Концерт был посвящен Александру Вертинскому, но певица исполнила также и другие песни и романсы из своего репертуара, близкие по духу этому великому романтику и мечтателю. «Пусть приснится рай» и «Замело тебя снегом, Россия», «На сопках Маньчжурии» и пастернаковское «Свеча горела на столе»… Смольянинова удивительно тонко чувствует смысл слова, интонацию песни, дух времени. Когда поет, она каждое слово преподносит бережно, ясно и вместе с тем ярко, как драгоценный камень, ни одну грань его не оставляя в тени.

Она вносит свет и радость во все, к чему прикасается ее голос. Легкомысленные шансонетки в ее устах становятся не легкомысленными, а легкими, воздушно-прекрасными. Мелодраматический сюжет в песнях оборачивается высокой драмой. Любовные страсти жестокого романса превращаются в чистую и возвышенную любовь, а горькая ирония – в светлую печаль.

Даже манерность Вертинского она понимает как детскость, открытость, чистоту. Впрочем, манерный декадент, печальный Пьеро, салонный певец – все это только штампы, нелепые ярлыки, навешанные на Вертинского газетчиками. Накануне концерта Евгения Смольянинова рассказала журналистам, собравшимся послушать ее в галерее ID, что первый в ее жизни большой сольный концерт был посвящен именно ему.

- Странно, но я по-настоящему познакомилась с песнями Вертинского тогда, когда начала их петь. И у меня сразу возникло удивительное чувство узнавания, родства, как будто я слышала и знала их всю жизнь, – говорит Евгения. – Меня тронула детскость его образов. Его циничность – она ведь показная, а за ней скрыта подлинная взволнованность. Это чисто мужская черта. И, конечно, меня подкупила его нескрываемая любовь к родине, ко всему прекрасному. В его поздних песнях, написанных после возвращения в СССР, появилось внутреннее тепло, которое невозможно не почувствовать. Весь цинизм куда-то ушел, осталась такая открытость, как будто он готов расплакаться в любую минуту.

«Пела и теряла сознание»

Как известно, Вертинский, приехав вновь на родину, объездил ее вдоль и поперек с гастролям, бывал в самых далеких, диких уголках. Смольянинова говорит, что когда она выступает с концертами где-нибудь в Сибири или на Севере, к ней неожиданно подходят бабушки-старушки – последние слушательницы Вертинского. Рассказывают, как любили его песни…

- Нам ведь в свое время внушали, что он такой рафинированный, непонятный простому народу, а народ, дескать, любит песни про стройки и пятилетки, – говорит Смольянинова. – Но эти бабушки рассказывали мне, что Вертинский был для них чистым небом над готовой. Он напоминал о том, какой жизнь должна быть на самом деле. И они не верили песням про пятилетки, потому что был Вертинский.

А из певцов, живших в недавние времена, Смольянинова называет таким же душевно близким себе человеком Владимира Высоцкого. Тоже неожиданное сочетание. Не менее неожиданное, чем Смольянинова и Вертинский. Уж очень они на первый взгляд разные. Но и в яростной хрипоте Высоцкого Смольянинова видит что-то родственное себе – беззащитность. Это беззащитность человека, решившего отдать всего себя, без остатка.

- Для него такое кровопускание было единственно возможным, иначе он задохнулся бы, – считает Евгения. – Я дерзнула спеть две песни Высоцкого – те, которые пела Марина Влади. Когда я пела «Так случилось – мужчины ушли», то всякий раз в одном и том же месте я на одну-две секунды теряла сознание. И тогда я поняла, как он пел! Это только мужчина может выдержать, а у женщины есть предел физических возможностей. И тут накал был настолько силен, сила внутреннего удара такова, что мое женское естество просто отказывало. Именно через эту песню я поняла, что это был за человек, что за артист – Владимир Высоцкий. Так же с любым артистом, с которым знакомишься через песню. Только так можно его по-настоящему узнать.

Как одинокая птица

Среди сегодняшних российских исполнителей Евгения Смольянинова стоит особняком. Ее ни с кем не сравнишь. Она одинаково далека и от показной, бьющей себя кулаком в грудь разудалой народности, и от академической строгости, и от того шансона, который принял исключительно тюремно-блатную окраску.

При этом Смольянинова называет себя традиционной певицей, считая, что продолжает традиции тех великих певиц, которые пели и фольклорные песни, и романсы, и духовную музыку. Своими учителями она называет Анастасию Вальцеву и Надежду Обухову.

- Обухова мне близка скрытой глубиной своей души. Она была вполне официальной певицей, и мало кто знает, что она тайно пела на клиросе. Но это всегда чувствуется. Если человек верующий, у него душа полная, глубокая, и это отражается даже в исполнении простых лирических романсов, – говорит Смольянинова.

Кстати, она и сама поет в одной из московских церквей. В какой именно – не признается. Зачем? Ей вовсе не хочется, чтобы люди приходили в церковь и спрашивали: а когда тут будет петь Смольянинова?..

Среди своих учителей Смольянинова называет народных исполнительниц, простых крестьянок, которые пели песни своей деревни, своего края. Одна из них – знаменитая Ольга Сергеева. Ее голос звучит в фильме Тарковского «Ностальгия».

- Этих певиц я могу сравнить с птицами – одинокими птицами, которые никогда не летают в стаях. Вот и они никогда не пели ни в каких народных ансамблях. Их одинокая птичья доля чем-то мне очень близка…