Он любит хорошее качество, акул и джаз
- Все очень даже вполне… – коротко ответил совладелец большой торговой сети Batiskaf журналистам на вопрос: «Ну и как вам понравился ваш рижский магазин?», а несколько секунд спустя добавил:
- У нас вообще магазины для дайверов гораздо лучше, чем на Западе. У нас – это я говорю о Москве, Риге, Питере… В европейские лавки приходят люди уже знающие, что им нужно для дайвинга, и товар может спокойно лежать где-нибудь на складе. А у нас магазины красивые, обстоятельные, с интерьером, чтобы вошедший человек мог рассмотреть каждую мелочь и только тогда принять правильное решение: нужна она ему или нет…
- Прибыльное это дело – заниматься торговлей принадлежностями для дайвинга?
- Прибыльно торговать нефтью. Все, что касается подводного снаряжения, – это не из области больших прибылей. Скорее – подвижничество. Конечно, мы работаем не в минус, но держать его в качестве основного бизнеса – сложно.
Не Жак, не Ив и не Кусто
- Я не знаю, где мне больше нравится погружаться… Самые интересные места те, в которых никто до тебя еще не побывал. И когда я делал передачи для телевидения, когда эти передачи хорошо покупали, на эти деньги можно было организовывать серьезные экспедиции. Сейчас же снимать под водой стало проблематично, и я, например, не знаю, чем займусь летом этого года.
- Разве телевидение вашим циклом о подводном мире больше не интересуется?
- Мы оказались «нерейтинговыми», телевизионщики не могут найти рекламу к нашей передаче… Что делать, сейчас такое время. И телевидению проще купить пакет фильмов 25-летней давности того же Кусто, чем финансировать съемочную группу.
Надо сказать, что почти все съемочные группы мира, как правило, сталкиваются в одних и тех же местах, где наиболее чистая вода, где относительно легко встретить интересующую тебя фауну. Вот так и мы наталкивались на западных телевизионщиков, разговаривали с ними. Выяснялось, что там, где у них бюджет экспедиции составляет порядка 350 тысяч долларов, а время, отпущенное на съемки, измеряется тремя месяцами, мы были вынуждены отсняться за четыре дня, а наш бюджет ограничивался 10 тысячами. «Нереально!» – восклицали наши западные коллеги. А что делать.
- Андрей, вы сказали, что программы про подводный мир – нерейтинговые…
- Да, это мнение телеканалов, они ссылаются на свои данные, данные «покупателей» телевизионного продукта. Кто такой этот покупатель? Домохозяйки. Возраста – выше среднего. Для них и делается сегодняшнее телевидение, на них оно рассчитано.
- И как часто в последние годы вы опускаетесь под воду?
- В среднем – раз в три месяца. Баллоны стоят практически «забитые», но… Нет лишнего времени, да и планка была поднята слишком высоко. Просто поползать по дну Москва-реки ради того, чтобы поползать – в этом интерес небольшой. Вот если с камерой, если есть какая-то проблема…
Например, в Калининградской акватории Балтики известно около 400 мест затопления военных и военно-транспортных судов времен Второй мировой. И советских, и немецких. Это те места, что уже нанесены на подводную карту. Каждое такое затопленное судно доверху забито боеприпасами, вывезенными трофеями. Вот это была работа для профессионалов, там я и снял одну передачу буквально за два дня. А дальше – дальше уже дело других людей: саперов, подводных археологов…
- Самые интересные ваши подводные находки?
- В Черном море мы подняли бригантину, затонувшую в 1735 году. Сначала отыскали основную ее часть, а уже этой весной примерно в трех километрах от того места и корму – ее отнесло течением. Здоровенный корабль длиной в 23 метра, с высотой борта четыре с половиной метра, четырьмя пушками срублен топором. Красив необыкновенно… Моя задача была: привлечь к бригантине внимание и найти деньги для ее подъема. Что и было сделано. Сейчас судно находится на острове Хортица в казачьем музее, рядом с хазарской ладьей.
Это вообще очень трогательная история… Когда мы откапывали бригантину, то увидели, что на палубе очажок сложен, а на очаге котел стоит, а в нем ложка лежит. То есть такое ощущение, что еще ел кто-то вчера, а она, ложка, пролежала там три сотни лет считай…
- Андрей, вас часто называют «русский Жак Ив Кусто»… Вам нравится это сравнение?
- Наверное, нет. Хотя бы потому, что для Кусто подводный мир был его единственным занятием. Я, к сожалению, не могу себе этого позволить…
Общение с акулами – это экстрим…
- Дайвинг – дело опасное… Люди гибнут…
- На машине ездить тоже опасно. Люди покупают права, ездить не умеют, сами разбиваются и других калечат. В дайвинге то же самое. Не умеешь, значит – не всплывешь. Вот почему я всем говорю: потратьте неделю и 300 долларов, научитесь, а потом всю жизнь получайте удовольствие.
- Как глубоко вы вообще опускались?
- Метров на 65, не больше. И то если того требовали обстоятельства. Я не спортсмен, чтобы бить какие-то рекорды. Да и непонятно, что можно делать на глубине 200 метров, где все темно и ни черта не видно. Глядеть на приборы?
- Однако с акулами вам приходилось встречаться…
- Акулы – пугливые, осторожные существа. На меня всего один раз явно нападала акула величиной в полтора метра, это было в голодных местах, где туземцы выбили всю рыбу, а я вторгся на ее «участок»…
- И как удалось от нее уйти? Били акуле в нос?
- Отмахивался ластами и быстро покидал акулью территорию.
- Вы затянули под воду огромное количество известных в России людей…
- Я никого не затягиваю. И вообще считаю, что если человек боится воды – нечего ему в нее лезть, пусть сидит на берегу. Чем нас будет меньше под водой – тем нам будет там лучше! Иначе посмотрите, что творится в Египте: не подводный мир, а просто какой-то «парк культуры и отдыха»! Одна группа ушла – другая погружается…
Андрей Макаревич как «машина времени»
- Какая музыка вам самому больше по душе?
- Хорошего качества. Я никогда не занимался тем, чтобы как-то иначе что-то классифицировать. Мне нравится то, что делается с хорошим вкусом. Вот и все.
- В Риге вы представляете новый альбом…
- Это пластинка, записанная в святая святых звукозаписи – в Abbey Road, в студии номер два, где Beatles записали все свои альбомы, использовали частично то же самое историческое оборудование. Для нас этот диск с названием Time machine – вещь в какой-то степени программная. В России он по продажам уже занимает первое место, хотя вышел только две недели назад…
- Пару слов о «Машине времени». Вы перешли к джазовому звучанию. Почему?
- Наступило время усталости для многих жанров. Подобное всегда происходит, особенно при такой высокой степени востребованности. Вот я и собрал джазовую команду. Джаз – это наиболее свободная музыка. В этом жанре одно и то же произведение одинаково два раза не играется. Джаз – замечательный язык общения музыкантов, а это очень интересно.
Человек с гитарой остался в 20 веке, там, где он и жил, стесненный жизненными условиями… Просто не было возможности сделать что-то большее. А теперь такие возможности есть. И хочется больше красок…
- Ваше любимое блюдо как экс-ведущего телепрограммы «Смак»?
- Нет у меня любимого блюда! Я нормальный человек и был бы круглым идиотом, если бы каждый день ел одно и то же! Многое нравится. Вон, например, в Астрахани, когда выходишь на подводную охоту – сдерживаешь себя от того, чтобы стрелять рыбу, тянущую меньше чем на 10 килограммов. Там подстрелил сома на 31 кэгэ… Что с ним сделал? Съел!
- Так специалистом в какой области вы себя больше всего считаете? В музыке? Кулинарии? Дайвинге? Живописи? Поэзии? Телевидении?
- Я об этом не думаю и вообще не могу ощущать себя каким-нибудь специалистом. Просто у меня есть счастливая возможность заниматься тем, что меня больше всего интересует. Узких специалистов достаточно, и в каждой области есть люди, разбирающиеся в ней лучше, чем я. Просто… у меня этих областей – больше.