Век латвийского министра недолог, поэтому “Телеграф” не стал задавать Татьяне КОКЕ сложные политические вопросы, а только попытался познакомиться с министром образования поближе.
Кто решал за Татьяну Коке
— Госпожа Коке, вы получали среднее и высшее образование в советское время. Что бы вы хотели привнести с тех пор в наше современное латвийское образование, какие положительные моменты?
— В образовании очень важный компонент — это последовательность, суммированный опыт человечества, а значит, абсолютные новшества в этой области невозможны. Поэтому точные науки — математика, физика, биология — практически остались в нашей школе в том же объеме, как это было, как вы назвали, в советской школе. Немножко сокращены часы географии, но зато за годы независимости появился новый блок так называемых социальных знаний: экономика, основы права и другие предметы, которые учат человека, как сделать адекватный выбор. Я умышленно не использую слова “правильный выбор”, потому что правильный — для каждого свой. В советской системе нам не приходилось думать, потому что за нас уже кто-то там наверху решил, как должно быть, и оставалось лучше или хуже выполнить то, что было решено. А годы независимости открыли перед каждым человеком возможность представить себя так, как он считает нужным. Но для этого необходимы очень большие знания, опыт и умение это делать.
— Но вот вы сами закончили факультет иностранных языков. Это был ваш собственный выбор в то время или кто-то предопределил его за вас?
— Конечно, это был мой собственный выбор. Я училась в школе с усиленным изучением английского языка. Школа была сильная, хорошая, и выбор у нас был очень широкий. Большинство моих одноклассников, кстати, поступили потом в мединститут.
Но вы ведь знаете, в чем основное отличие советской системы образования от нынешней латвийской? В том, что у нас не было предметов на выбор. И я считаю это положительным моментом той системы, это был плюс в советском образовании, потому что в возрасте 14—18 лет человек не всегда способен сделать этот выбор адекватно, и поэтому ему необходимо изучать все предметы. И я всегда утверждала, что если мы говорим о разностороннем развитии личности, то эта разносторонность достигает своей наивысшей точки именно в момент окончания средней школы. Потом уже начинается специализация. Но опять таки, понимаете, другое время было — за нас решали. Демократический режим тем и отличается от тоталитарного, что ученик поставлен в такое положение, когда он сам должен сделать выбор, а учитель и родители обязаны помочь ему приобрести адекватную основу для этого выбора.
У всех на слуху и на повестке дня МОН
— Пару недель назад министр обороны Винет Велдре предложил вернуться к пятибалльной системе оценивания в школах. Как вы расцениваете такое заявление?
— Это было не заявление. Министерство образования и науки выходило на Кабинет министров с информационным сообщением о том, как повысить успеваемость школьников. И вопрос господина Велдре был, не считаем ли мы возможным рассмотреть возвращение к пятибалльной системе. Но как вы помните, пятибалльная система не всегда давала возможность в нюансах оценить достижения ученика. Десятибалльная система все-таки расширяет диапазон. Я считаю, что основное в оценивании — это чтобы учащийся сам понимал, чего же ему не хватает для того, чтобы лучше знать и уметь.
— Значит, возврат к пятибалльной системе оценивания исключен?
— Это не рассматривается, такого вопроса нет на повестке дня.
— А вы не увидели связи в том, что показатели успеваемости начали стремительно падать и в несколько раз увеличилось число двоечников с того момента, как была введена десятибалльная система?
— Ни в коем случае не соглашусь с этим. На мой взгляд, истоки неуспеваемости совсем в другом — у нас была слишком либеральная политика по отношению к неуспеваемости. Опять-таки урок демократии получили — ученик смог переходить из класса в класс с четырьмя двойками. Скажите мне, пожалуйста, почему он должен стараться, если может, не стараясь, идти вперед? Куда он идет? Он еще не осознает, что никуда не идет, а между тем переходит из класса в класс. Поэтому в этом году мы ужесточили правила перевода в следующий класс и будем повышать этот порог. Чтобы фактически ученик не мог с неудовлетворительной оценкой переходить из класса в класс. Но необходимо, чтобы он имел возможность посещать консультации, работать индивидуально, пересдавать проверочные работы — я не говорю, что ученика надо блокировать, но он должен осознавать: перешагнуть порог неуспеваемости он может только в результате своего труда.
— Родители и учителя жалуются нам, что большинство учащихся 5—8-х классов попросту не осознают, что они неуспевающие, потому что им ставят очень мало оценок — по существующей нынче системе оценивания они получают примерно 2—4 отметки за семестр и не могут адекватно анализировать ситуацию.
— Я согласна с вами. Мы слишком зарегламентировали наш учебный процесс: учитель должен работать строго по стандарту, оценивать ученика строго установленное количество раз за строго определенный вид работы. И это очень мешает учителю. Я считаю, что эта система создана для того, чтобы чиновники могли показать свою деятельность и заботу о качестве образования. А если мы смотрим на результаты качества образования, то они никак не коррелируются созданными указами и приказами. И я лично очень серьезно намерена пересмотреть как требования к лицензированию программ, которые просто переписываются, занимая время учителя и администрации школы, а в министерстве — чиновников, и не дают никакого эффекта для качества образования, так и требования к регламентированию оценивания — я думаю, что, как и насколько оценивать, знает сам преподаватель. Поэтому наряду с анализом программ мы проведем анализ всех регламентирующих документов, которые фактически не привели к повышению качества знаний.
Рамки для министра
— А как далеко простираются ваши полномочия, госпожа министр, насколько вы лично можете повлиять на ситуацию? Насколько вы можете указать тому или иному чиновнику своего министерства, чтобы он излишне не усердствовал, преследуя учителей за нерегламентированные оценки?
— Хороший вопрос… Сказать — это мало, потому что, конечно же, министр имеет право давать устные указания, но даже письменные, учитывая сложную иерархию чиновников и чиновничьего аппарата и тех документов, которые регламентируют их деятельность, эту проблему усугубляют. Но министр в любом случае может действовать только в рамках закона.
— В конце этого года снова появились слухи о сокращении летних каникул. Почему каждый год возобновляется эта тема?
— Меня тоже это интересует. Я была более чем поражена, когда услышала по телевизору информацию о том, что министерство начало консультации по этому вопросу, а через пару дней узнала опять же из телевизионных новостей, что консультации закончились с отрицательным отношением со стороны общества. Мы таких консультаций тогда не проводили. Мнения родителей по этому вопросу разделяются. Идею сокращения каникул поддерживают те, кто не знает, куда деть ребенка на эти три летних месяца. Другие же родители, ссылаясь на то, что у нас не так много солнечных дней, хотели бы, чтобы дети летом все же отдохнули. Но все зависит от того, что мы понимаем под продлением учебного года. Если это означает, что учителя с детьми посещают музеи, ездят на экскурсии — то почему бы нет? Ведь процесс обучения — это познание мира, а познание мира не значит сидеть с книгой, сгорбившись за партой. Однако на сегодня на повестке дня этот вопрос не стоит вообще.
http://www.novonews.lv/news/2008/07/07/lat_gazety/040364.html