«Я ваше время не понимаю и не хочу о нем снимать»

Главное впечатление от просмотра: роман как будто экранизирован сразу после выхода. Ничего не забыл режиссер — ни полные воздуха панорамные кадры, принятые в стилистике советского кинематографа того времени, ни непривычно близкие наезды в большинстве планов (от этого герои выглядят еще более “титанисто”). Правда, как и обычно, Говорухин, умеющий потрясающе рассказать житейскую историю, не смог избежать назидательности и дидактики. На сей раз во всем этом ощущался привкус соцреалистической пропаганды.

Ностальгические мотивы
Встречу со зрителями режиссер начал с разъяснений: “Вот многие говорят, что в советское время ничего хорошего не было, в фильмах современных Союз представляют страной, где застрелили Маяковского и повесили Есенина, герои этих лент живут в постоянном страхе и ежедневном ожидании ареста. А мы ведь неплохо, даже счастливо жили тогда — никто ничего не знал про аресты, даже я, у которого отца расстреляли за то, что он донской казак был. В людях энтузиазма было полно, все они верили власти, надеялись, что завтра будет лучший день — особенно после войны, когда карточки отменили и продукты в магазинах хорошие появились. Сама атмосфера была другая — можно было с девушкой ночью гулять и не думать, что кто-то вас может обидеть, в деревнях вообще двери на ночь не закрывались. От нас хотят, чтобы мы все это забыли, я этого боюсь”.
Но то, что снял Говорухин в представленном рижанам фильме, как-то не совпадает с описанным им выше. Герой Михаила Елисеева — бледный, с горящим взором учитель физики, оказавшийся гением инженерной мысли, и его верная боевая подруга — строгая, но душевная учительница в исполнении Светланы Ходченковой — этакие два ходячих соцреалистических фантома, меньше всего похожие на тех, кто мог бы убедить нас улыбнуться советскому прошлому. Они люди-абстракции, наделенные одним-двумя характеризующими признаками, вроде “альтруистичный”, “сдержанный” у мужчины и “нежная”, “самоотверженная” у женщины. Столь же картонными выглядят и исполнители ролей второго плана. После показа фильма Телеграф задал мэтру российского кинематографа несколько вопросов. 

Когда ценности были большими
— Почему, с благодарностью вспоминая из советского времени его человеческую и даже лирическую составляющие, вы сняли производственную драму про однозначно положительных героев, противостоящих резко отрицательным бюрократам и консерваторам?
— Я не знаю. По-видимому, из всего хорошего, что было в советское время, я выбрал именно то, на чем всегда останавливаюсь, на таких труднообъяснимых вещах, как честь и достоинство. Другими словами, на том, что, думаю, неплохо было бы позаимствовать у тех лет. 
— Продолжая тему вечных ценностей… У вас, во всяком случае в последнее время, из картины в картину кочует один и тот же главный герой — настоящий мужчина, противостоящий разнокалиберному злу, всех мастей трусам и подонкам. Никогда не хотелось поменять формат, рассказать не ценностно ориентированную историю, а сделать, например, героем раздолбая-студента, каким вы сами были, судя по вашим высказываниям в некоторых интервью?
— А мне по душе тип мужественного человека. Что такое человек мужественный? Это тот, кто способен защитить себя, свое достоинство, женщину, ребенка, родину, наконец. А еще мужество — это не дать страху смерти руководить твоими действиями. Я тут вспомнил историю, что мне рассказывала буфетчица, спасшаяся с затонувшего “Адмирала Нахимова”. Она, когда забралась на один из плотов, увидела совершенно разные реакции на одну и ту же ситуацию. Их старпом больше всего переживал за свои мокрые деньги и отгонял от плота всех, кто к нему приближался: мол, мест нет, выбирайтесь сами. А ребята из оркестра, игравшего на судне, весело так подплыли к ним и спрашивают: “Два музыканта не нужны?” Вот это мужество! Не дать страху смерти завладеть тобой — о таких хочу снимать (вот уж не помню, чтобы кто-то из последних трех героев Говорухина был столь же непосредственным. — А.Г.). Кстати, в следующей моей картине будет очень много легкости и простоты. Очень хочу снять фильм по рассказу Станюковича “Пассажирка” — про то, как на военное парусное судно, которое отходит из Сан-Франциско в Гонконг, попадает в качестве пассажирки молоденькая генеральская дочка. Правда, не знаю, найду ли я деньги на съемки и подходящий корабль, очень уж они все испорчены современными надстройками, навигационными средствами, нейлоновыми парусами…

Образ врага
— Вы всегда настаиваете на том, что снимаете зрительское кино. А как вы чисто по-зрительски относитесь к авторским работам, вам нравятся фильмы вроде “Живота Архитектора” Гринуэя или “Аризонской мечты” Кустурицы?
— Впервые о таких фильмах слышу, я вообще зарубежное кино почти не смотрю, тем более авторское, разве что “Догвилль” видел, мне, кстати, понравилось. А что касается зрительского кино, то могу сказать, что мой зритель еще не дошел до кинотеатров — его выгнали из них офисная мелкота и тупые подростки, которые провоняли попкорном и трахаются на задних рядах. Правда, сейчас, мне кажется, ситуация начинает переламываться — российский кинематограф перестает обезьянничать, встает на ноги, фильм “9-я рота” — хороший пример. Благодаря такому кино к нам снова вернется нормальный зритель. Кстати, завтра на “Мосфильме” съемочную группу “9-й роты” посетит президент. Меня тоже пригласили, хотя роль у меня крохотная, я Федю (Бондарчук, режиссер и исполнитель главной роли. — А.Г.) больше морально поддерживал.
— Если вам так понравилась “9-я рота”, не значит ли это, что и ваши рембо помолодеют? Они же у вас либо 70-летние, либо в 40-50-е годы живут?
— Я не вижу в вашем времени героев.
— Значит, вы и сына своего героем не считаете? Тут недавно была передача о нем по Первому каналу, так в ней все “в формате” было — с замечаниями из серии “кто же, если не он” и “бойся равнодушных”. Военный корреспондент, которого волнует судьба России, очень, по-моему, подходит под ваш идеал.
— Ну… в таких случаях говорят: “Когда я не вижу чего-то, это не значит, что его и вовсе нет”. Конечно, есть герои сейчас — и такие, как Сережка, и даже лучше. Но их мало. В основном кругом живут глубоко противные мне белобилетники, которые говорят, что в армии служат только лохи и нищие. Поэтому я ваше время не понимаю и не хочу о нем снимать.